папина проза
|
«ВОРОБУШКИ» …Взяв за правило у себя на родине, в Черни каждое утро обходить места обитания наших домашних животных, в этот раз вначале направляюсь к собачьим вольерам. Пройдя с десяток шагов – вижу на бугорке слежавшегося, уже порядком заледеневшего снежного сугроба, хаотично разметанные, бледно-коричневые какие-то пёрышки. «Что такое? Что за драма разыгралась здесь?» Остановившись, всматриваюсь охотничьим взглядом, что же тут произошло, неужели опять, как было прошлым летом, когда наша любимая кошка-пятицветка Лола организовала здесь раннюю утреннюю охоту? Хотя почему же тогда нет кошачьих следов? На свежем, вокруг выпавшем ночью пушистом снежном покрове, действительно не наблюдалось ничего кроме чьих-то пёрышек. Удивительно, так кто же разбросал здесь перья, совершив убийство какой то несчастной птички? Да, но крови и остатков плоти ведь нет? …Вдруг над моей головой что-то пронеслось
, от неожиданности пришлось даже присесть, не успев сообразить, кто же меня так напугал? «Скорее всего, сокол или другой какой либо пернатый хищник!» В прошлую зиму, вот также он практически загнал в открытую дверь сарая еле-еле спасшегося от крылатого охотника дикого голубя. К тому же, крик всполошившихся, вмиг куда-то разлетевшихся и попрятавшихся неугомонных шустро-активных воробьёв, подсказал мне, что это пролетела не какая-то там сорока или грач, а кто-то серьёзнее и опаснее. «Это точно какой-то быстрокрылый пернатый охотник! Ах ты злодей! Повадился наших птичек обижать! Погоди же ты у меня. Сейчас я тебе задам жару, узнаешь почём фунт лиха!» Вмиг подумал я и, развернувшись, быстро пошёл к дому за ружьём, чтобы быть наготове, если воздушный пират ещё раз захочет здесь поохотиться. Вот тут-то я с ним и расправлюсь, всыплю хорошую порцию дроби. Скинув куртку и обувь в коридоре дома, поднимаюсь за своим ружьём «МЦ-106», открывая ружейный сейф я остановился в раздумье…. «Может мне и удастся убить этого супостата, попутно, для профилактики попугав и воробьёв? А правильно ли я сделаю, лишив жизни эту красивую, грациозную и гордую птицу? А может, воробья съел кто-то другой? И может быть всё же наша кошка или соседский гуляка кот? Да и хищным, более крупным птицам ведь тоже надо жить и чем-то питаться?», — не унимался мой, всё усиливающийся внутренний голос. «Ведь какая нынче зима холодная, всем сейчас приходится не сладко! Достаётся и соколу, раз он, не боясь людей, опрометчиво, да к тому же днём, стал залетать к нам во двор!» …Была поздняя осень 2003 года. Я вновь работаю главой Чернского района Тульской области. С руководителем СПК «Спартак» вечером, уже на заходе солнца мы объезжали поля, изучая как себя чувствуют поздние осенние посевы пшеницы и ржи. Посмотрели все участки, заехали познакомиться с результатами и на дальнем поле. Здесь неделю тому назад, была закончена пахота зяби. Удовлетворившись качеством работы тракториста на окраине массива, стали объезжать весь участок. На улице был ещё тёплый осенний день, уходящее за горизонт небесное светило щедро озаряло золотые верхушки берёзок, коричневое убранство дубов и «шапки» красно-бардовые листья кустарников, обильно разросшихся рядом с полем, на склонах оврага и берегам истока реки Чернь. За вяло текущей беседой на производственные темы, мы стали спускаться на западный склон поля и холма, вот тут-то мы и заметили, что на свежих, чёрных, словно смола, кусках распаханной плодородной земли восседали какие-то крупные птицы, подъехав ещё ближе и остановившись, мы увидели, что это были соколы, копчики и коршуны. Всего же их сидело на источающих испарину земельных глыбах аж 14 особей. Заглушив мотор автомашины и очень удивившись этому факту, мы стали рассуждать, почему пернатые, быстрокрылые охотники собрались здесь вместе? Птицы сидели спокойно и молча, лишь изредка покручивая своими красивыми головами и хлопая огромными глазищами. Вдоволь налюбовавшись этой необычной группой гордых и разнопёрых, озаряемых вечерним солнцем птиц, мы ещё пошутили, что они, «видимо, собрались на вечернюю птичью планёрку», после чего не тревожа пернатых седоков, в приподнятом настроении повернули к центральной усадьбе сельхозпредприятия. Немного ещё подумав и поставив ружейный ствол в сейф, я вернулся в приподнятом и благожелательном настроении на улицу…. К кусту жасмина постепенно слетались напуганные воробьи. Щебетание и частое порхание с ветки на ветку этих российских пташек – выдавало их не угасшую ещё тревогу. Шум от многочисленных воробьиных голосов был изрядный, звонко и далеко разносился по всему пространству нашего и соседского усадебных участков. Перебивая друг друга, эти милые моему сердцу мелкие птахи, делились переживаниями и своими подвигами, как им, в этот раз, удалось быстро всем спрятаться от воздушного охотника, оставив его без ожидаемого зимнего завтрака. Совсем близко подхожу к жасминовому кусту и остановившись, буквально в полуметре от него, несколько минут стою около расхрабрившегося, по прежнему возбужденного воробьиного семейства., с каждой минутой всё больше и увереннее чирикающих, и постоянно перепархивающих, с безлиственных веток на такие же стебли, или заинтересованно подлетающих под крыши дома и надворных строений. «Ах, вы мои милые толстоклювые щебеталки-чирикалки! Что, напугались? Застращал вас сокол? Ну что же, знайте, это вам урок жизни! Учитесь иногда и прятаться, ведь до весны ещё далеко, а он негодник обязательно прилетит и, видимо ещё не раз! Надо прожить Вам этот опасный период и всем вместе вытерпеть будущие трудные испытания, а там, глядишь, наступит и благостная весна! Листочки на деревушках и кустарниках вырастут, гнёздышки себе состроите, а за зелёной листвою прятаться вам всем будет сподручнее. Что же вы такие простофили, не прячетесь от меня? Или думаете что Вас не видно, за этими редкими ветвями? Глупые, ещё как видно! Да Вас, таких доверчивых не я, а какой-либо другой бездумный, злобливый человек может запросто и походя, забавы ради обидеть! Среди людей ведь тоже встречаются особи и с чёрной душой.» Молодые воробьи раскачиваясь, вольготно и смело расселись на верхних стеблях куста, а скорее всего более опытные сгрудились на основных тонких и толстых нижних ветвях жасмина. «Лучше летите за мной, милые пташки», — теперь уже голосом предложил я воробьям, и вошедши под навес надворной постройки, взяв несколько больших горстей пшеницы, веером рассыпал для них зерно по бетонному полу. «Угощайтесь, потом ещё добавлю, но не расслабляйтесь, глядите в оба! Опасность не за горами, а рядом!» Наблюдая, как воробьи дружно стали расправляться с едою, я отошёл несколько метров от куста и стал смотреть за ними со стороны, вспоминая некоторые эпизоды из прошлой жизни. …В далёком детстве, наша многодетная семья проживала в маленьком домике крытым сгнившей от времени старой соломой. Дом располагался в центре села Малое-Скуратово Чернского района Тульской области. Через это селение, когда-то ещё при царе, пролегала Посольская дорога от Москвы на юг Российского государства. Вся крыша купленного родителями домика, особенно её нижняя часть была в норках, где ютились воробьи. В один из зимних вечеров наш отец Волков Данил Кузьмич, по-своему уникальный человек, сельский кузнец, рационализатор делавший всё возможное, чтобы нам, его детям, особенно трём младшим жилось лучше, сытнее, интереснее, взял в сарае домашние вилы, надел на их зубья старенький мешок, поднял вверх эту конструкцию к крыше дома и постукивая по соломе выловил испуганных и моментально вылетевших, из мест своего укрытия, с десяток этих птиц. Дома отец их выпустил . В маленьком, с низким потолком и тускло освещённом, единственной керосиновой лампой, помещении, бедные птахи стали метаться, не помня себя от страха и тут же одного из них, мигом поймала наша домашняя кошка Мурка. Мы с сестрами, Любой и Надей, долго плакали – уж очень жалко было воробьёв. А наша родительница Галина Степановна долго бранила мужа за этот необдуманный поступок. Мы затем все вместе, с большим трудом переловив пташек, передали их отцу, после чего он воробьёв выпустил на улице. Давно это было, а запомнилось на всю жизнь…. …Постояв малость в раздумье, я пошёл кормить свою домашнюю живность: кур и скуливших, изредка гавкающих в вольере собак, выказывающих своё нетерпение и утренний голод, да в закутке сарайчика расхрюкавшегося поросёнка, добавляющего свой одинокий голос к разноголосому куриному кудахтанью. «Погодите немного, не шумите, постепенно всех накормим», — подумалось мне, после чего я направился готовить для них еду. На дворе же морозный день вступал в свои права, мартовское солнышко всё увереннее стало освещать в начале крышу дома, а затем и верхушки высоких деревьев. Солнечные лучи вскорости взыгрались на кровле и стенах других наших дворовых построек. Они робко озарили и макушки, притулившихся к декоративному забору слив и вишен. Вдруг мой взгляд обнаружил, что на верхних ветвях одного из них, насупившись, мирно сидела какая-то крупная птица, моргая и смотря зорко-зорко своими большими глазами, изредка поворачивая своей красивой, серой и крупной головой. «Вот он, крылатый ранний охотник! Прилетел за очередной жертвой! Ну, уж нет, мы тебе сегодня помешаем творить разбой!» После моих интенсивных хлопков руками — птица нехотя оторвалась от ветки дерева и грациозно часто – часто, мелко взмахивая светло-серыми крыльями – направилась в сторону небольшого леса, растущего на восточной стороне городского посёлка. «Вот так-то лучше! Улетай, улетай раннеутренний птичий пират. Ты где-нибудь ещё добудешь, чем поживиться, а наших воробьишек не обижай!» Вечером мы сидели за столом и ужинали, я поведал родственникам, что во дворе нашего дома разыгралась сегодня утром драма, пожалел в своём повествовании воробьёв и других мелких птиц, которым живётся зимою очень трудно. «Дедушка, а дедушка?», — услышали мы, обращенный ко мне настойчивый голос старшего внука Даниила, — «Вот ты говорил, что зверей и птичек обижать нельзя, а зачем ты тогда оленя застрелил?». Сидящие за столом прервали свою трапезу. Я же, от неожиданности даже опешил. «Родной мой, какого оленя? Сыночек, я никогда, ни в какого оленя не стрелял!». «Стрелял дедушка, стрелял!», - всё не унимался наш любознательный и добрый внук. «Даня, дедушка у нас добрый, он ни какого оленя не трогал!»,- утвердительно промолвила моя супруга, пришедшая мне на выручку. «Нет бабушка», — всё не сдавался дотошный внучок. «Дедушка убил оленя , я на фотографии видел!». «Где же ты видел?», — поинтересовалась теперь уже и наша дочь Анастасия. «Да вон, на стене висит, в зале!», — твёрдым голосом сказал внук, и взяв меня за руку повёл в соседнее помещение. За нами последовали и остальные взрослые. Здесь, над домашним камином, у нас развешаны, за многие годы, подаренные мне друзьями охотничьи трофеи, а около года назад к 23 февраля жена Татьяна подарила мне своеобразный подарок — декоративную рамку, с пластмассовой ветвистой головой оленя и вставив моё фото, где я стою с ружьём – повесила на кирпичную стену. «Вот дедушка, а ты сказал, что не стрелял оленя! Олени ведь такие красивые! Когда их убивают им же больно, а мне и птичек и оленя жалко!», — закончил кроха и насупившись, повернувшись ко мне спиною, направился к телевизору, досматривать мультфильм. Что можно было возразить нашему любимому старшему внуку? Его аргументы были убийственно правдивы! Мы же взрослые вернувшись к столу, продолжая вечерний ужин, были едины во мнении: что нам надо больше думать об окружающем нас мире природы, без причинно, не нарушая её красоты, гармонии и стараться уделять больше времени воспитанию детей, а многому учиться у них…. …Прошло несколько дней после этой истории, Александр из села Покровское, помогающий мне по домашнему ремонту, поведал: «Данилыч, надо под крышей позабивать острижку, уж очень воробьи там шуруют, спасу от них паршивцев нету, весь утеплитель повытаскивали, крыша стала промерзать!» Подойдя к зданию и подняв вверх голову, убеждаюсь в справедливости его слов. «Нет Сашок, ничего забивать мы не будем, пусть уж наши мелко крылатые постояльцы до весны там перезимуют, а к осени мы для воробушек что-нибудь придумаем!», – немного поразмыслив, утвердительно отвечаю ему, вслушиваясь в спокойное чириканье некоторой части семейства, сидящих на ветвях куста, остальная же группа воробьёв, расталкивая друг дружку, с удовольствием купалась в пыльной земле пригорка, на клумбе нашего участка, к этому времени уже подтаявшего на весеннем солнцепёке. «Данилыч, а что ты так о них беспокоишься? Вот вчера шёл мимо куста, так они сволочи нагадили мне на шапку. Смотри, сколько у тебя зерна уже склевали, а оно ведь дорогое! Ты бы лучше несушек себе прикупил…. Яйца на рынке уже 50 рублей за десяток. И в чём от воробьев польза – забодай его комар, ума не приложу?» «Польза?», — вторил ему я , — «А польза, Александр, большая! Хорошо что они есть на этом белом свете, и живут рядом с человеком! Есть и другая выполняемая ими задача. Если ты помнишь, лет 30 тому назад в Китае по всей стране на воробьёв открыли охоту, потому что посчитали, что они много поедают риса. Так вот, воробьёв перебили миллионы! Перебить – то, перебили, а урожая не прибавилось, да к тому же к осени ещё меньше его стало, ведь мигом расплодившиеся насекомые и всякие там мелкие вредители нанесли ещё больший урон! После этого, воробьёв оставили в покое. Да и потом, Александр, скажи: какая птица постоянно живёт летом и зимою с нами? Мало, только они одни, постоянно, рядом с человеком! Люди к воробьям так привыкли, что порою и не замечают, что они есть на белом свете. Так что дорогой мой, птицы эти нашенские, доморощенные, полезные и душе услада! Вот так-то, браток. Помни об этом и думай! А птичек не обижай, пускай живут и множатся, увереннее и нам жить будет на этом божьем свете!» Слегка хлопнув его по плечу, мы вместе с ним, да внуком Даниилом и к этому времени тоже проснувшейся и присоединившейся к нам внучкой Катей – дочкой старшего сына Андрея и снохи Насти, приехавших навестить нас, пошли заниматься утренними, сельскими делами на своём подворье. А во всём чистом пьяняще-пахнущем воздушном пространстве, стоял нескончаемый шум воробьиных голосов, обустраивающих свои гнёзда. На дворе наступила долгожданная весна! п. Чернь – г. Москва март 2008 года  |